Белый отряд - Страница 76

Однако течение было стремительным и быстрым, и, хотя Аллейн плавал хорошо, задача его оказалась нелегкой. Схватить Трантера за волосы было делом нескольких секунд, но вот удерживать его голову над водой и выбираться из течения оказалось гораздо труднее. После сотни взмахов он как будто не подвинулся ни на дюйм. Наконец среди взрыва радостных криков и похвал они медленно и вполне явственно передвинулись в более тихую воду, и в эту же минуту Форд бросил в реку с десяток поясов, скрепленных между собою пряжками, и этот спасательный канат попал им прямо в руки. Три рывка нетерпеливых товарищей — и обоих противников, промокших и бледных, втащили на берег; задыхаясь, они тут же повалились на траву.

Джон Трантер пришел в себя первым: хотя он и пробыл дольше в воде, но не тратил сил во время отчаянной борьбы с течением. Он с трудом встал на ноги и опустил глаза на своего спасителя, который приподнялся на локте и, чуть улыбаясь, слушал шумные поздравления и похвалы окружавших его оруженосцев.

— Я вам чрезвычайно обязан, сэр, — сказал Трантер отнюдь не дружелюбно. — Certes [Конечно (франц.) ], если бы не вы, я так и остался бы в реке, ведь я родился в Уорикшире, местность там безводная, и в наших краях почти никто не умеет плавать.

— Благодарности мне не нужно, — отрывисто ответил Аллейн. — Форд, дай руку и помоги встать.

— Река стала моим врагом, — продолжал Трантер, — а для вас она оказалась добрым другом, ибо сегодня спасла вам жизнь.

— Что ж, пусть будет так, — отозвался Аллейн.

— Но теперь все кончено, — заявил Харкомб, — и никакой беды не случилось, а я одно время опасался, что будет иначе. Наш молодой друг честно и благородно заслужил право стать членом нашего славного цеха оруженосцев города Бордо. Вот твой камзол Трантер.

— Но, увы, мой славный меч лежит на дне Гаронны! — сказал тот.

— А вот и твоя куртка, Эдриксон — воскликнул Норбери. — Набрось ее на плечи пусть на тебе будет хоть что-нибудь сухое.

— Теперь идем обратно в аббатство. — предложили несколько голосов.

— Одну минуту господа, — крикнул Аллейн, который стоял, опираясь на плечо Форда и все еще держа в ослабевшей руке сломанный меч. — Может быть, мне налилась в уши вода и я не уловил того, что было сказано, но, по-моему, этот джентльмен до сих пор не извинился передо мной за то оскорбление, которое нанес мне в зале.

— Как? Вы все еще хотите продолжать ссору? — спросил Трантер.

— А почему бы и нет, сэр! Я очень медлю, решаясь на такое дело, но, уже начав, буду доводить до конца пока во мне есть жизнь и дыхание.

— Ma foi! В вас теперь маловато и того и другого, — резко заявил Харкомб. — Послушайте моего совета, сэр, и прекратите эту историю. Вышли вы из положения весьма удачно.

— Нет, — возразил Аллейн, — не я затеял ссору, но так как я уже здесь, то клянусь, что не уйду отсюда, пока не получу того, зачем пришел. Итак, или извинитесь, сэр, или найдите другой меч и будем продолжать.

Молодой оруженосец был смертельно бледен и обессилен перенесенным и на суше и в воде. Он промок насквозь, весь измазался, а из раны на плече и на лбу сочилась кровь, но вся его поза и выражение лица говорили о непоколебимой решимости. Его противник, с более грубой и низменной душой, невольно робел перед пылкостью и упорством более одухотворенной натуры Аллейна.

— Я не думал, что вы отнесетесь к этому так серьезно, — пробормотал он в смущении. — Это была просто шутка. Мы постоянно дразним друг друга, но, если вы смотрите по-другому, прошу извинить меня.

— Тогда и я прошу меня извинить, — сердечно отозвался Аллейн, — вот вам моя рука.

— А к полднику уже трубили три раза, — сказал Харкомб, когда все поспешили прочь, разбившись на кучки и оживленно болтая. — Не знаю, что подумает или скажет стольник Принца. Честное слово, приятель Форд, вашему другу необходима кружка вина, ведь он наглотался воды из Гаронны. Судя по его красивенькому лицу я никогда бы не подумал, что он выкажет такую твердость характера.

— Клянусь — ответил Форд, — сам воздух в вашем Бордо превратил горлицу в боевого петуха. Никогда Хампшир не видел более мягкого и любезного юноши.

— Его хозяин тоже, насколько я могу судить, весьма мягкий и любезный джентльмен, — заметил Харкомб, — и все же, мне кажется, оба они такие люди, что ссориться с ними отнюдь не безопасно.

Глава XXI Как Агостино Пизано рисковал головой

Даже стол для оруженосцев в аббатстве св. Андрея в Бордо был роскошен: ведь здесь держал свой двор Принц. И только здесь, после скудной пищи в Болье и скупых обедов у леди Лоринг, Аллейн увидел, до чего могут доходить роскошь и изысканность. Жареные павлины в перьях, вновь аккуратно водворенных на место, так что птица лежала на блюде в том же виде, в каком она расхаживала при жизни, кабаньи головы с позолоченными клыками и пастью, выложенной фольгой, желе в виде двенадцати апостолов и огромный пирог, воспроизводивший новый королевский замок в Виндзоре, — вот некоторые из тех невиданных блюд, с которыми ему довелось иметь дело. Один лучник принес Аллейну с корабля смену одежды, и он, с живостью юности, уже позабыл огорчения и усталость этого утра. Явился паж из зала для пиров и сообщил, что их хозяин будет вечером пить вино у лорда Чандоса и желал бы, чтобы его оруженосцы ночевали в гостинице «Полумесяц» на улице Апостолов. Поэтому оба юноши в сумерках пустились в путь, насладившись выступлениями жонглеров с их фокусами и менестрелей с их песнями, последовавшими за главной трапезой.

Шел мелкий дождь, когда Аллейн и Форд, набросив на головы плащи, шли пешком по улицам древнего города; своих лошадей они оставили в королевских конюшнях. Изредка масляный фонарь на углу улицы или под портиком дома богатого горожанина бросал слабый свет на поблескивающие булыжники мостовой и на пеструю разношерстную толпу, которая, несмотря на дурную погоду, текла туда и сюда по каждой проезжей улице.