Белый отряд - Страница 69

— А, мое золотое сердечко! — воскликнул он, вдруг бросившись вперед и обнимая сэра Найджела. — Я слышал, что вы здесь, и искал вас.

— Достойный и дорогой лорд, — ответил рыцарь, также обнимая старого воина, — я в самом деле вернулся к вам, ибо где же еще я могу научиться быть мягким и суровым рыцарем?

— Клянусь моей верностью, — сказал Чандос, улыбаясь, — мы очень подходим друг к другу, Найджел, ибо вы залепили себе один глаз, а я имел несчастье одного лишиться, у нас вместе будут два! А! Сэр Оливер! Вы были на той стороне, где у меня слепой глаз, и я вас не видел. Одна премудрая женщина предсказала мне, что как раз с этой, незрячей стороны ко мне и приблизится смерть. Мы теперь скоро попадем к Принцу; но, говоря по правде, у него пропасть забот: и вопрос, как быть с Педро, и король Мальорки, и король Наваррский, у которого семь пятниц на одной неделе, и гасконские бароны, которые все торгуются из-за условий, точно барышники… Да, нелегко ему приходится! Но как себя чувствует леди Лоринг, когда вы с ней расстались?

— Хорошо, дорогой лорд, и она посылает вам свое уважение и приветы.

— Я всегда ее рыцарь и раб. А ваше путешествие, надеюсь, было приятным?

— Такого плавания можно только пожелать. Мы увидели два пиратских галеаса и даже слегка схватились с ними!

— Всегда вам везет, Найджел! — заметил сэр Джон. — Ну, вы нам непременно расскажете. Пожалуй лучше, если вы оставите здесь ваших оруженосцев и пойдете со мной. Как Принц ни занят, я вполне уверен, что он не захочет держать двух старых боевых товарищей по другую сторону двери. Не отставайте от меня, и я отобью хлеб у старика сэра Уильяма, хотя не уверен, что смогу назвать ваш титул и ранг как полагается.

И он направился к дверце во внутренний покой; оба товарища следовали за ним по пятам и кивали направо и налево, завидев в толпе знакомые лица.

Глава XIX Как спорили рыцари в аббатстве св. Андрея

Комната для приемов Принца была обставлена со всей той торжественностью и роскошью, которых требовали слава и власть ее хозяина. Над высоким помостом в дальнем ее конце зала алел широкий балдахин пунцового бархата, усеянный серебряными лилиями и опиравшийся на четыре серебряных столбика. К нему вели четыре ступеньки, обтянутые той же материей, а вокруг были разбросаны роскошные подушки, восточные циновки и дорогие меховые ковры. На стенах висели самые изысканные гобелены, которые могли выработать ткацкие станки Арраса, на них были изображены битвы Иуды Маккавея, причем иудейские воины были в железных латах, в шлемах, с копьями и перевязями — словом, как требовало наивное искусство тех времен. Убранство покоя завершали удобные сиденья и скамьи с тонкой резьбой и покрытыми глазурью сафьяновыми занавесками, да по одну сторону помоста, на легком нашесте, сидели три угрюмых прусских кречета в шапочках и путах столь же немые и неподвижные, как стоявший рядом с ними королевский сокольничий.

В центре помоста находились два высоких кресла с особыми спинками, которые образовали свод над головами сидящих в них; все это было затянуто светло-голубым шелком, усыпанным золотыми звездами. На кресле справа сидел очень рослый, складный человек, рыжеволосый, бледный, с холодными голубыми глазами, в которых было что-то зловещее и угрожающее. Он небрежно откинулся на спинку кресла и то и дело зевал, словно ему очень наскучили все эти церемонии; время от времени он наклонялся и гладил облезлую испанскую борзую, вытянувшуюся у его ног. На другом троне, выпрямившись, с гордым видом, восседал, словно побившись об заклад, что будет вести себя прилично, маленький, круглый, румяный человечек с лицом божка; он улыбался и кивал всякому, с кем бы случайно ни встретился его взгляд. Между этими двумя и немного впереди них, на простой табуретке, сидел стройный смуглый молодой человек, чье скромное платье и сдержанные манеры едва ли могли открыть, что это самый знаменитый принц в Европе. Кафтан темно-синего сукна с пряжками и отделкой в виде золотых подвесок казался темной и неброской одеждой на фоне горностаевых мантий, дорогих шелков и золотых тканей, которыми он был окружен. Он сидел, обхватив руками колени, слегка склонив голову, а его тонкие черты выражали нетерпение и тревогу. Позади двух тронов стояли два человека в пурпурной одежде, с аскетическими бритыми лицами и еще несколько высоких сановников и должностных лиц Аквитании. Пониже, на ступеньках, сорок или пятьдесят баронов, рыцарей и придворных выстроились тройной шеренгой справа и слева, оставив посередине свободный проход.

— Вон сидит Принц, — прошептал сэр Джон Чандос, когда трое друзей вошли. — Справа — Педро, которого мы намерены посадить на испанский престол. Другой — дон Иаков; с божьей помощью мы предполагаем помочь ему взойти на престол Мальорки. А теперь следуйте за мной и не огорчайтесь, если Принц будет краток; ведь его ум действительно поглощен очень важными делами.

Однако Принц заметил, как они вошли, вскочил, шагнул им навстречу с обаятельной улыбкой и радостным блеском в глазах.

— Мы в данном случае обойдемся и без ваших добрых услуг и вашей геральдики, — сказал он негромким, но ясным голосом. — Эти храбрые рыцари мне отлично известны. Добро пожаловать в Аквитанию, сэр Найджел Лоринг и сэр Оливер Баттестхорн. Нет, поберегите ваше колено для моего дорогого отца в Виндзоре. Протяните мне ваши руки, друзья. Мы, кажется, намерены дать вам кое-какую работу, до того как вы снова увидите равнины Хампшира. Вы знаете что-нибудь об Испании, сэр Оливер?

— Ничего, сир, только слышал от людей, что у них есть кушанье olla, хотя я так и не уяснил себе, что это: просто рагу, которое можно найти повсюду на юге, или какая-нибудь особая приправа из сладкого укропа или чеснока, характерных для Испании?