Белый отряд - Страница 107

107

— А где твоя комната?

— Как раз над твоей. Да хранят нас святые угодники!

Поднявшись с постели, он вышел из комнаты, и Аллейн слышал его шаги по винтовой лестнице. Юноша подошел к окну и залюбовался озаренным луной пейзажем, но из головы у него не выходила леди Тифен и ее странные слова о событиях в Туинхэмском замке. Облокотясь о каменный подоконник, он погрузился в глубокое раздумье; внезапно нечто странное привлекло его внимание и вернуло к окружающей действительности.

Окно, у которого он стоял, находилось неподалеку от главной башни. Замок был опоясан крепостным рвом, в воде которого плавала луна, то ясная и круглая, то продолговатая, когда от ветерка вода подергивалась рябью. За рвом лежала равнина, полого спускавшаяся к густому лесу, а поодаль, слева, другой лес стеной заслонял горизонт. Между ними тянулась прогалина, посеребренная луной, а на нижнем ее конце поблескивал изгиб ручья.

Глядя на открывшуюся перед ним картину, Аллейн вдруг заметил, что из дальнего леса на прогалину вышел какой-то человек; он крался, втянув голову в плечи, пригнувшись к земле, как видно, стараясь, чтобы его не заметили. Подойдя к опушке второго леса, он огляделся по сторонам, помахал кому-то рукой, присел и уполз в заросли дрока. Следом за ним из дальнего леса вышел другой человек, затем третий, четвертый, пятый — и все они, также крадучись, быстро пересекали освещенную луной луговину, затем скрывались в чаще кустарника. Аллейн насчитал семьдесят девять темных фигур, мелькнувших в свете луны. Многие из них несли на спине большие тюки, однако за дальностью расстояния Аллейн не мог определить, что именно это было. Так они и переходили один к другому, стараясь остаться незамеченными, из дальнего леса в ближний, пока черная щетина кустарника не поглотила последнего из них.

Юноша еще с минуту постоял у окна, глядя на безмолвный лес и недоумевая, кто же они, эти ночные ходоки, как вдруг ему пришло на ум поделиться своими опасениями с Эйлвардом, который, разумеется, лучше его разберется во всем этом. Едва он прикоснулся к плечу товарища, как тот мгновенно вскочил и схватился за меч.

— Qui va? [Кто идет? (франц.) ] Hola, mon petit! Клянусь эфесом, я подумал, что на нас напали среди ночи! Что случилось, mon gar?

— Подойдите к окну, Эйлвард, — попросил Аллейн, — я видел только что, как из дальнего леса вышли восемьдесят человек с тюками на спине и пересекли прогалину. Кто они, как вы думаете?

— Да тут нечего и думать, дружок! Здесь, во Франции, столько же бездомных бродяг, сколько у нас кроликов на Кодри-Даун. Большинство этих людей отваживается вылезать из своих убежищ только ночью, а покажись они средь бела дня, так сразу же заплясали бы на виселице! На границах Франции бродят целые шайки разбойников, грабителей, воров и взломщиков, вот и эти вернее всего из них. Меня удивляет только одно — как они осмелились подойти так близко к замку сенешала. Впрочем, никого уже не видно, сейчас все спокойно, — добавил он, внимательно окидывая взором окрестность.

— Они укрылись в чаще, — заметил Аллейн.

— Ну, пусть там и остаются. А мы с тобой ляжем спать, клянусь эфесом, теперь каждому дню — своя забота. Разумеется, не мешает, если находишься в незнакомом месте, запереть дверь на засов. Вот так!

Воин бросился на койку и через минуту уже крепко спал. Было около трех часов утра, когда Аллейн, забывшийся тревожным сном, внезапно проснулся от негромкого вскрика или восклицания. Он прислушался, однако звук не повторился, и, решив, что это была всего лишь перекличка часовых на стенах замка, он успокоился и задремал; но несколько минут спустя его сон снова был нарушен: у двери послышался легкий скрип, кто-то, казалось, осторожно налегает на нее, пробуя открыть. Затем юноша услышал тихий звук шагов на лестнице, кто-то поднимался наверх, и вдруг раздался смутный шум и сдавленный стон. Аллейн сел на постели в полном смятении, теряясь в догадках и спрашивая себя: что же происходит? Может быть, просто занемог лучник и к нему позвали лекаря, а может быть, здесь разыгрываются какие-то зловещие события? Но какая опасность угрожает им в этом укрепленном замке, охраняемом прославленными воинами, окруженном высокими, стенами и широким рвом? Да и кому нужно причинять им вред? Юноша было убедил себя, что эти страхи совершенно необоснованны, как вдруг глаза его увидели нечто такое, от чего кровь застыла в жилах и перехватило дыхание, а руки судорожно вцепились в одеяло.

Прямо перед ним было окно, и в него лились потоки лунного света, но внезапно что-то на миг заслонило свет, и, приглядевшись, Аллейн увидел, что снаружи медленно качается из стороны в сторону, как бы подскакивая, голова человека, чье лицо обращено к нему. Даже при неясном свете в этом окровавленном, изуродованном, искаженном лице нельзя было не узнать его юного товарища-оруженосца, еще недавно сидевшего у него на постели. С криком ужаса Аллейн бросился к окну, а разбуженные этим криком лучники тоже вскочили с коек и в полной растерянности озирались вокруг. Да, юноша убедился, что опасения его были не напрасны. Его зверски убитый, жестоко изувеченный несчастный друг был выброшен из верхнего окна на веревке, стянувшей ему шею, и тело его, которое теперь мерно раскачивал ветер, ударялось о стену, а изуродованное лицо словно заглядывало в окно.

— Боже мой! — воскликнул Аллейн, дрожа всем телом. — Что это за ужас? Кто совершил это злодеяние?

— Я вижу, удары нанесены камнем и сталью, — бесстрастно сказал Джон. — Давай сюда лампу, Эйлвард! Этот лунный свет слишком размягчает сердце человека. Широко раскройте глаза, данные вам богом, и смотрите!

107